За листьями

Кто мог бы знать, что всё начнётся из-за этих двух городков, стоящих где-то на краю земли за полярным кругом. И тем не менее это так. Было в этих двух городках зовущихся Никель и Заполярный, нечто большее чем они сами – это был комбинат. Никак не могло это разразиться мировым кризисом, невозможно было даже подумать об этом, но нельзя забывать закон – большое начинается с малого.

Итак, кто назовёт причину? Одни скажут: виновник сама цивилизация, другие, что злой рок сделал комбинат русским, и в пример поставят печально известный Чернобыль, который стоял на реке Припяти, что в бывшем СССР. Наверное я больше согласен с первым мнением, ибо не искючено, что это могло случиться и в любой другой стране.

А дело было вот в чём. Всё большее автоматизирование и механизация производств конечно же не обошли и комбинат “Печенганикель”, главные части которого находились в Никеле и Заполярном – городков Печенгского района в Мурманской области. Постепенно здесь ввели как во всём мире роботов. Роботы делали все процессы для превращения руды в фонштейн, который отправлялся в Мончегорск, где те же роботы переплавляли его в никель, а также в другие металлы. В 2022 году в Никеле был создан мозговой Центр, который управлял всеми процессами и контролировал роботов; людей тут практически не требовалось. И проблему, которая впоследствии возникла благодаря этому не удалось решить. Если сейчас кто-то подумает о безработице, тот глубоко ошибается, безработица сущий пустяк по сравнению с этой проблемой.

Трудности возникли при поломке Центра. В программе Центра, по каким-то причинам, была стёрта программа серно-кислотного производства. Сернистый газ пошёл наверх, через недавно построенные железные трубы с защитным покрытием внутри. Хорошо было, что стояли фильтры. Но всё таки порции сернистого газа выходили из труб, пока механики-специалисты старались устранить неполадки в мозговом Центре. Но получилось так, что стараясь исправить, они только ухудшили положение. Центр стал агрессивным и в один прекрасный день, он руками роботов сорвал фильтры с труб. Но и этого было мало. В тот же день, роботы неожиданно для всех, стали убивать людей. Это было очень большой неожиданностью и сопротивления почти не было. Террор роботам сделать удалось, улицы опустели, люди сидели в подвалах, а на верху ходили роботы-автоматы, надеясь встретить кого-нибудь… и убить. В подвалы роботы не могли проникнуть, потому что те были забронированны и надёжно завалены камнями, к тому же роботы не знали, в каких именноподвалах отсиживаются люди. Почти то же самое происходило в Заполярном. Но и эти события хоть и были ужасны, но ещё ничего не значили для всей планеты. Армия могла без труда устранить роботов, восстановить порядок. Но роботов спас… газ. За пять дней мощные производства Печенганикеля выкинули в атмосферу так много сернистого газа, что погибла вся растительность на пятьдесят километров вокруг. Газ опустошил северные территории Финляндии и Норвегии, что безусловно привело к международному конфликту. Был объявлен бойкот в ТРИ дня. За этот срок комбинат должен был прекратить выбросы. Но к сожалению сделать этого не удалось. Роботы сопротивлялись и не дали поставить фильтры обратно. Три дня штурмовали войска комбинат, но ничего не добились.

Не буду говорить как дальше развивались события, скажу только, что в 2025 году разразилась война, которую можно назвать третьей мировой. Причин было несколько, но одним из яблок раздора был комбинат. В войне использовались биобомбы, стёршие с лица Земли две трети населения. Государства перестали существовать. Оставшиеся люди превратились в мутантов, ибо никто не ушёл от последствий войны. Климат на планете испортился, это в частности объяснялось большим пятном облаков сернистого газа, закрывавшем Скандинавию и Кольский полуостров. Под пятном царила вечная зима, солнечные лучи не имели доступа через этот баръер. Но нельзя говорить о том, что под ним не было жизни. Жизнь была, жизнь приспособившееся.

Вур проснулся. Его окружала густая темнота, без проблеска света. С потолка капала вода в покорябленную, покрытую ржавчиной кастрюлю, стоявшею на холодном железобетоне. Чуткое ухо могло уловить тихое завывание ветра наверху. Для Вура это не имело значения, он давно привык к этой обстановке, привык с самого детства, с рождения. Он ориентировался в темноте лучше чем обыкновенный человек ориентируется при солнечном свете. Он вообще не знал слово “темнота”.

Утолив жажду кисловатой на вкус водой и поставив на место кастрюлю, Вур принялся будить Кара и Уду спавших на осколках стекла. Кар посопев растёр затёкшие мышцы, а Уда взял из коробки несколько сухих обгоревших ивовых листьев и отправил их себе в рот. Кар и Вур тоже взяли листьев из этой коробочки. Она стала пуста. Уда тяжко вздохнув проныл:

—Ох, ничего не осталось, почему деревья такие нежные – здесь не растут.

—Да идти далековато – поддержал Кар, почесав жидкие волосики на голове – Вур, может ты один пойдёшь, ноги у тебя быстрее наших.

—Нет, я много не принесу – ответил Вур – а ведь надо ещё быть бдительным – шесть глаз лучше чем два глаза. Собирайтесь, раньше прийдём, раньше уйдём- раньше сыты будем.

Кар открыл дверцу в стене. Дверца жалобно скрипела, пока Кар вытаскивал из камеры мешки, сделанные из водонепроницаемой и термостойкой ткани. Взвалив мешки себе на спину и закрыв дверь, он пошёл вслед за Удой и Вуром. Коридор вёл к колодцу со скобами, здесь тоже царила темнота. Непонятно как, но все трое вскарабкались по скобам, ориентируясь то ли по памяти, то ли по всё таки ничтожной доли света, проникавшего через щели, отражаемого серыми бетонными стенами. Как бы там ни было, подъём в колодце кончился, и над обитателями подземелья повисла дырявая крыша ангара. Ангар был выстроен из кирпича, с шиферной крышей, пол состоял из нескольких толстых железных листов, связанных между собой с помощью заклёпок. Кое где на стенах были лестницы, поднимавшиеся к площадкам, которые располагались под самой крышей.

Выход был полуразваленным, засыпанным шифером, кирпичом и ржавчиной – когда-то давно тут разорвался снаряд. Это был единственный вход и выход. Вур, взяв бластер, на четвереньках прополз через расчищенное отверстие и отодвинув тяжёлую плиту вылез наружу. За ним последовал Кар и через некоторое время с трудом протиснулся Уда.

—Я всегда говорил, что ты ешь за двоих – покачал головой Кар –Тз-за тебя мы помрём с голоду.

—Зато и приношу еды больше- парировал Уда.

Вур с бластером наготове осмотрел улицу, и решив, что опасности пока что нет, повёл отряд за собой. Уда и Кар шли, тихо переругиваясь между собой, и тем не менее озираясь по сторонам.

—Пойдём на юг или на запад? – спросил Кар.

—Лёд стаял, воды много, лучше на запад – ответил Вур.

Они шли по прямой улице с развалинами домов, вдоль засыпанной снегом дороге, позади виднелись железные трубы комбината и под ними основания старых труб. Он был покрыт дымкой газа, на север же валили клубы дыма. Этот сделанный из бетона и железа монстр вписывался в серые сопки и в такого же цвета остатки (можно даже сказать останки) домов. Вдобавок, над головой лежало жёлтое небо, исчерченное чёрными полосами. Всё было неподвижно кроме снега, позёмкой перемещающегося по земле и вихрем кружащего мусор, а также газа исходящего из труб с чудовищной скоростью. Снег никогда не исчезал, он всё время таял, но с неба падал новый. Зимой он наметал большие, снежные сугробы-барханы, и тогда температура опускалась до такой степени, что крошилась сталь. Сейчас был апрель, но в некоторых местах лежали сугробы по третий этаж мёртвых, обрушившихся домов.

Вдруг Уда тронул за локоть Вура, и показал на большой грязный сугроб. За ним слышалось движение – скрип снега и лязг, который казалось не хотел быть громким, напротив звук старался быть тихим, неслышным. Но чуткое ухо Уды уловило его.

—Бежим! – не раздумывая приказал Вур, и выстрелил по гребню сугроба. Луч расплавил снег и гребень рассыпался, осыпав стоящих за ним неповоротливых роботов. Несмотря на свою примитивность они были вооружены первоклассным оружием и глаза на их шаблонных квадратных лицах светились тускло-красным кровожадным огнём.

Но бежать было поздно. Из-за углов выходили другие роботы. Их тёмные фигуры окружили со всех сторон отряд. Первый залп был не очень удачен для роботов. Лишь одна пуля засела в бедре Кара. Ответ был в виде лазерного луча и двух камней, которые всё таки оставили вмятины в массивных корпусах роботов. Второй залп прижал оборонявшихся к стене. Вур дымился как шашлык, в тело его впилось не менее двух десятков пуль. Остальным было не лучше. Но термострелы, сокрушавшие даже толстую кожу мутантов обошли их стороной.

С юга на город надвигалась большая чёрная, снежная туча. Если бы чудо, продлившее им жизнь хоть на минуту, свершилось, то обитатели подземелья смогли бы скрыться в густом, грязно-жёлтом от копоти небесной, снегопаде. Каждый знал всё-таки по опыту, что чуда не должно быть и не будет, надо надеятся только на свои силы. Но…

Сусиав одного робота надломился и робот со скрипом упал на груду бетонных обломков, став грудой металлолома. Второй робот рухнул в сугроб. Он был таким горячим, что вмиг расплавил снег и через секунду валялся в кипящей луже. Роботы вертели головами, недоумевая, откуда и кто ведёт огонь, и поэтому стреляли куда попало. Недавних, стопроцентных жертв естественно не было – их и след простыл. Роботам было не до них. Ещё бы! Недалеко, между кучами, состоящих из снега, кирпича и мусора, надвигалось на роботов, чёрной громадой из стали чудовище, из пасти которого то и дело вырывались пучки лазеров. Небольшая пушка на голове тоже стреляла и в этот момент голова чудовища чуть-чуть подавалась назад. Снаряды поднимали кучи снежной пыли и разносили в прах помятых, как консервные банки роботов. Сзади шли люди, подбирая куски металла от оболочек роботов и складывая их в задний резервуар машины. Люди были низкорослыми, плотными и толстокожими. На лице виднелся тёмный мясистый нос с морщинами. Нос отдалённо напоминал хобот. Ниже носа были толстые губы, причём нижняя губа выступала вперёд. Челюсти были массивными и сильными, без труда жующие толстые ветки. А вот лоб выделялся покатостью и не являлся высоким; волос на нём не было, торчала лишь щетина. Голова за счёт уменьшения черепной коробки и утолщения костей, имела чрезвычайную твёрдость. В общем они походили на Вура и его товарищей, которые сейчас лежали, зарывшись в огромном сугробе-холме.

—Это люди пришедшие из-за сопок – порывшись в своей памяти произнёс Вур – Им нужен металл, из которого они делают разных чудовищ.

Вур кивнул на машину, напоминающую бронтозавра, или ещё кого-нибудь из доисторической эпохи.

—Но если они нас заметят, то убьют или сделают рабами – глухо донёсся голос Уды, зарывшегося в снег глубже всех.

—Не заметят – успокоил его Кар. – Они уходят.

Вур вгляделся в тучу, которая уже заняла половину, если не больше, неба. Вскоре посыпал снежок, постепенно увеличиваясь в размерах. Силуэты домов похожих друг на друга как две капли воды обволок светло-жёлтый туман. Под конец стало видно не дальше двух шагов. Пришельцы с чудовищем удалялись, судя по призывной сирене, предназначавшейся для ориентира потерявшихся. Сирена вскоре прекратилась, по видимому они нашли надёжное убежище.

А убежище было необходимо, в доказательство этому вперемежку со снегом посыпались градины весом в два – три килограмма. Этот свирепый обстрел с неба был опасен даже для крепких черепов мутантов. Поэтому Вур, Кар и Уда закопались как можно глубже в снег, пока твёрдый лёд позволял им продолжать дальше.

Когда кончился снегопад, они были уже далеко, почти у озера. Это Кар додумался прорыть рыхлый слой сугроба, пробравшись под ним не меньше сотни метров. И как только град кончился и небо значительно посветлело, они припустили со всей возможной скоростью вниз, по мрачным улицам Никеля. Снег ещё не переставал падать и вскоре опять большие хлопья начали плавно опускаться на землю.

Внизу текла река. Возможно она раньше и была рекой, на прозрачной поверхности которой играли солнечные блики, но теперь это был мутно-зелёный поток бензина с небольшими примесями серной кислоты, масла и ржавчины, а также других веществ, назвать которые было трудно, смешанных с водой. В устье реки находился большой гараж, предназначенный для лодок. Вход был открытым – большие ржавые ворота распахнуты настежь, чьи несмазанные несколько лет большие петли издавали жалобный скрип. Никому не нужный замок качался от порывов ветра, и бился о прутья ворот. Здание было двухэтажным и почти не разрушившемся, что объяснялось более поздним строительством. Уда щёлкнул рубильником, зажёгся свет, осветив рядами стоявшие лужи. На потолок излучали мощный белый свет лампы, питавшиеся от атомного источника на втором этаже.

Шершавый, неоднородный бетонный пол подходил к вонючей воде. Уда ощущал пористость бетона своими ступнями. Твёрдость бетоначерез ноги передавалась и ему, поэтому Уда любил бывать в гараже, несмотря на яркий свет и запах воды. Смотря на причал можно было видеть двадцать три лодки. Но пригодной была только одна. Эта лодка прижалась к стене и тихо покачивалась на воде. Обшарпанные борта имели белый цвет, у ватерлинии была проведена чёрная, чуть сероватая благодаря разрушающему действию воды полоса. Двигатель был оригинальный, имеющий два бака – в одном жидкий кислород, в другом водород. Поступая в смесительный отсек они реагировали с друг другом, а энергия высвободившаяся при реакции преобразовывалась во вращение лопастей мотора. Вдоль стенки стояли синие и красные гильзы с запасом этих веществ, их хватило на много лет, и хватит на столько же. Во всяком случае мутуантов это не волновало – главное прожить свою и без того короткую жизнь, а после хоть конец света; (который, кстати уже был в первый раз – лет сотню тому назад).

Наверху послышались мягкие шаги и на лестнице появился… Трудно было определить, кем являлось это существо, похожее на осьминога и обезьяну одновременно. Нижняя часть тела оканчивалась бесчисленными складками извивающимися отростками-щупальцами, волосатое тело гориллы несло неимоверно большую голову с круглым ртом-отверстием, с широкими ноздрями плоского носа, глаза как веснушки усеяли всё лицо. Глубокие морщины в сочетании с гноящимися язвами на лысой голове вызывали тошноту.

Но как бы там ни было – это был ещё один мутант, больше изменившийся, чем другие. Раньше здесь - в гараже жило несколько таких созданий, но после того, как сюда пришли роботы за лодками, чтобы сделать из моторов лодок запчасти, остался только один мутант. Он долго прятался на складе, расположенном на чердаке, где громоздились горы пустых ящиков, и куда роботы не заглядывали. Но настало время когда роботы перестали сюда ходить. Они взяли всё в чём нуждались и забыли об этом месте. Мутант перешёл с чердака на второй этаж, где был небольшой атомный реактор, который давал тепло и радиацию, необходимую для поддержания жизни. Именно она исказила человческие черты обитателей гаража до неузнаваемости. В окрестности его называли отшельником. И правда, это прозвище метко отображало это существо.

Желающих взять лодку было немного, потому-что мутантов живших в Никеле, роботы отстреливали как собак, выживал тот, кто был самым осторожным и хитрым, тот кто имел надёжное убежище. Роботы искореняли всё живое на их пути, и трудно было понять, чем онируководствуются и какую извлекают выгоду, убивая и уничтожая. Но мутанты оставались, они приходили за лодкой, потому-что им нужна была еда – листья, ягоды и на самый худой конец ветки и кора. За лодку приносили кто-что. Годилось дерево, удобрения, борная кислота, даже мусор употреблялся отшельником в пищу, потому-что в нём была бумага. Как-то раз отшельнику принесли кошку – замёрзшую и облезшую. Её откопали мутанты жившие в развалинах девятиэтажек. От дохлого существа разило резким неприятным запахом, но отшельник не погнушился и этим.

Вур развязал стопку газет со спины, перевязанных грубым шерстяным поясом, а Кар достал из мешка довольно приличную книгу. На твёрдой, вишнёвого цвета обложке было вытесненно золотыми буквами – БИБЛИЯ. Потом вытащил ещё несколько толстых разноцветных книг. Эти книги Кар недавно обнаружил в одной комнате, находившейся в бывшей пятиэтажке, в помещении погребённом под тоннами песка, извести, щебня, кирпича и снега, которые перемешались друг с другом и закупорили комнату от внешнего мира как джинна в бутылке. Кар как крот копал туннель и внезапно наткнулся на комнату. И хотя много в ней было завалено пылью и кусками штукатурки, сохранилось много вещей Кару незнакомых. Он точно знал, что таких раньше он нигде не встречал, хотя в темноте хорошо рассмотреть не удавалось. Завалив туннель камнями и замаскировав его, он возвратился вместе с Вуром и с его универсальным бластером, который одновременно мог быть и фонарём.

Комната оказалась небольшой – в темноте она казалась больше. Стенки её обрушились, кроме одной с большущей трещиной по диагонали, жёлтыми пятнами от сырости и завитками содранных обой тускло-красного цвета. На полу лежали сломанные часы. Стёклышки от циферблата хрустели под ногами вместе с пластмассовыми осколками магнитофонных кассет. Назначение предметов было не ясно, к тому же всё в этой комнате было поломано, раздроблено на мелкие кусочки, поэтому всё внимание Вура и Кара переключилось на поваленный книжный шкаф с целой библиотекой книг. Иногда мутанты видели обрывки газет, лежавшие со всяким другим мусором на улицах. Все они были испещрены значками, как большими, так и маленькими, но абсолютно непонятными. Любознательный Вур, бывало, подолгу сидел, рассматривая значки и думая о их назначении. Гораздо понятнее были фотографии – они напоминали лица, дома; хотя Вуру требовалось постараться чтобы на размытом от снега листе увидеть какое-нибудь изображении. Книги были для мутантов новинкой. Листы в них были чистыми и белыми и зная, что отшельник любит газеты, можно не сомневаться, что книги покажутся ему деликатесом, тем более, что ходить по улицам в поисках бумаги не склееной с другой дрянью – дело рискованное.

Итак, отшельник посмотрел на дары и с щупальцев потекла слизь, застывая на холодном полу.

—Хорошо – пробулькало отверстие-рот. – Берите лодку. Только не забудьте прихватить гарпун, а не то сами будете тем, чего ищете.

После этого плоского юмора в хаотично расставленных глазах мелькнула искорка смеха. Отшельник считал себя важной шишкой и большим остряком, но других тошнило от его шуток.

Вур повернул кран. Из сопла полилась вода и лодка пришла в движение. Тем временем, отшельник, жуя книгу, откинул щит на стене и переместил находившийся там красный рычажок вниз. Шлюзы открылись и уровень воды в гараже резко понизился. Теперь на бетонной стенке остался мокрый и тёмный след от воды, высотой в три метра. Полоса жёлтого неба открылась у дальней стенки – она всё росла и росла, открывая взору унылые чёрные воды Колосйоки и серую голую Собачку. Когда потолок перестал нависать над ними, лодка имела уже приличную скорость.

Отшельник поднял рычажок в исходное положение. Железный блок стал медленно опускаться. Затарахтели насосы, накачивая воду обратно в гараж. Вода прибывала. Мутант лёг на выступ, дожёвывая очередную книгу. Хрустя на всё помещение бумагой, он закатывал от удовольствия глаза. Мощные лампы излучали тепло, которое приятно разливалось по телу, навевая дремоту. Челюсти замедлили темп.

И тут видно плохо пережёванная бумага, как говорится, “попала не в то горло”- мутант поперхнулся. Похрипев, он отрыгнул на бетон уже изрядно пожёванный, со слегка размытой типографской краской, листок. На одной его стороне были изображены столбы дыма и разрушившиеся здания с колоннами, на другой стороне было написано – “Содом и Гоморра”.

Чёрный стальной параллелепипед водного гаража за спинами мутантов делался всё меньше и меньше, но всё же гулкий перестук насосов был слышным и здесь. Гараж являлся последним зданием, которое люди строили в Никеле, и следовательно самым целым и совершенным. Претензий к автоматике не было.

Они расположились в лодке как всегда: Вур – на управлении, Кар с бластером Вура на левом борту, Уда с гарпуном на правом. Лодка шла по руслу Колосйоки с серыми безжизненными, снежными холмами. Несмотря на сильный мороз, река, как и озеро в которое она впадала, льдом не покрывалась. Это объяснялось отнюдь не порожистостью и быстрым течением, так как уровень воды за две сотни лет поднялся на несколько метров, а тем, что роботы выбрасывали в Колосйоки ненужные вещества и отходы, десятки труб шедшие из разных цехов выливали каскады кипящей воды с жёлтой пеной в реку, над которой стоял пар, клубами поднимаясь вверх.

Вода бурлила под лодкой, образуя пену – след лодки. Набирая скорость лодкп проходила одну извилину реки за другой. Вот показалось и русло, а за ним чёрное око озера, которое раньше называли Куэтсярв. Озеро было окружено голыми сопками, по которым гулял резкий холодный ветер, насквозь продувавший скалы. Но озеро не было таким же безжизненным, как сопки. Над головой реяли птицы, происходящие, вероятнее всего от чаек – с длинными шеями и клювами, острыми когтями они были похожи на каких-то птеродактилей, но сизо-серо-белое оперение показывало, что птицы теплокровные и отнюдь не пресмыкающиеся. Эти чайки-мутанты то и дело пикировали в зловонную воду и не касаясь этой воды крыльями, длинной шеей хватали рыбёшек и взмывали ввысб, съедая добычу. Сама вода тоже иногда вспенивалась и на доли секунды показывался плавник. Тогда Уда тревожно сжимал гарпун в руках и хмурился.

Вур вывел лодку уже на середину озера. Из-за вечного сильного ветра озеро вздыбилось крупной зыбью, если не волнами. Он старался держать нос лодки под небольшим углом к волне, но те не шли рядами, как на море, а хаотично вставали и разбивались обдавая Вура брызгами, что было для него не очень приятно.

Впереди уже ясно виднелись развалины сальмиярви и до берега оставалось совсем немного, где-то пять минут езды лодки. Вдруг в тридцати метрах от носа лодки внезапно выросла длинная, чешуйчатая шея чудовища с головой щуки. Кар среагировал моментально – несколько разрядов попали в чешую и та задымилась. Из ран потекла густаяч чёрная кровь, которая немного погодя застыла -–ранения как не бывало.

—Загарпунивай его, Уда! - закричал Вур, поворачивая лодку от чудовища.

_Ату его! – добавил Кар и полоснул лучом поперёк шеи.

Чудовище слегка зашипело, щёлкнуло зубами и стукнув мощным хвостом по воде, нырнуло. И вынырнуло вплотную у лодки, но прежде чем оно схватило Вура, сработал гарпун Уды и небольшая присоска с острым наконечником посередине вонзилось в узкую грудь чудовища-щуки, парализовав все его конечности. Студенистые глаза вздулись и покрылись красно-чёрными нитками каппиляров, тем не менее оно не смогло сдвинуться с места и через долю секунды острый нос лодки протаранил чудовище. Голова с бесчисленными острыми зубами оскалясь, тяжело ушла в воду, заляпав борта лодки чёрной кровью.

Уда быстро смотал молекулярную нить и присоску-парализатор. Лодка на полной скорости уходила от места битвы. И не зря – к плавашему на поверхности туловищу с торчащими вверх плавниками сплывались другие ужасные создания Куэтсярва и скоро место гибели одного чудовища, стало местом для оргии многим другим. Вода бурлила и из брызг возникали хвосты, плавники, зубы и жала. Огромные чёрные куски отрывались и утаскивались на дно. За эти куски происходили стычки – каждый старался утащить побольше. Но вскоре, однако, страсти поутихли, а спустя несколько минут, там осталось голое место и волны поднимали и опускали еле выделявшееся на тёмном фоне воды чёрное пятно.

Вур вёл лодку к проливу, на котором расположился Сальмиярви. Этот пограничный посёлок был ещё пустынее Никеля. От домов оставался только фундамент, а кирпичи были разбросаны на довольно большой площади. И всё таки и здесь была жизнь. Под снегом в ледяных домах жило сравнительно большое племя мутантов. Проплывающие из Никеля могли путешествовать спокойно. Но с тех, кто плыл обратно, с запада на восток, они взымали своего рода пошлину, дань. Треть всей добычи должна была оставаться в сальмиярви. В урожайные годы этой доли хватало чтобы накормить всех. В другие времена, не отличающиеся изобильностью, племя кормилось съедобной рыбой, обитавшей в некоторых озёрах.

Вур осторожно маневрировал между всякого рода мусором, в основном между покрышками от автомобилей, удерживавшихся за счёт плавающих островов чёрной гнили из дохлых рыб, мёртвых огромных хищных водорослей и сгнившей массы из дерева и листьев. На поверхности озера, особенно у берегов, можно было заметить радужные масляные пятна. Крутой ледяной берег приближался. Лодка около берега, поплыла к более пологому снежному пляжу. Пляж был началом волока соединяющего два озера. По волоку была проторена неширокая ледяная колея. За ней всё время ухаживали и следили – поливали водой, протаптывали снова, если дорожку заносило снегом. Дорожка была длиной около трёхсот метров и толкать лодку по гладкому льду было одно удовольствие. Поэтому вскоре показались воды Сальмиярви, по середине которого в незапамятные времена проходила граница между двумя государствами. Теперь границы разумеется не было, как и не было самих государств. И лишь ветер, перенося снег с одного сугроба на другой и иногда поднимая его с самой земли, обнажая покошенные пограничные столбы, нарушал давний покой колючей проволоки, теребя её остатки, и снова заносил проволоку снегом.

Лодка равномерно вошла в воду. Вода в этом озере была светлее и почти не пахла загрязнениями. На другом берегу озера была такая же пустыня как и на этом. Редко разброшенные по берегу, основы небольших домов торчали то тут, то сям вместе с сухими, серыми пеньками сосен. Это дерево не было пригодным в пищу, потому-что содержали очень мало нужных организму веществ, только наиболее мутировавшие особи могли худо-бедно прокормиться им, смачивая щепки водой и тщательно их пережёвывая.

Пусть их лежал на юг и Вур хотел, чтобы лёд в реке стаял как можно больше, поэтому он и обрадавался когда подул восточный ветер, принося горячие облака, стоявшие до этого над комбинатом. Слегка поддёрнувшая очертания ледяных холмов дымка, вскоре превратилась в едкий жёлтый туман. Капельки серной кислоты конденсировались на борту лодки, мешках и коже. Лёгкие Кара свела судорга, он болезнено закашлялся, уда тем временем засунул голову в мешок, но и туда, к большому сожалению Уды, успел проникнуть газ.

Но как не было ужасно положение, и оно всё таки случалось не в первый и не в последний раз. Кар быстро открыл шланг подачи кислорода в двигатель и прикрыл доступ в него водорода. Мотор заглох. Кар давал дышать всем по очереди и дышал сам. Каждый вбирал в свои лёгкие побольше чистого кислорода, отчего очень сильно кружилась голова и тошнило, так как мутанты не привыкли дышать воздухом чистым – воздух для них был обязательно с процентами сернистого газа. Но из двух зол пришлось выбрать меньшее. Кар зажимал большим пальцем трубку, открывал отверстие, дышал, давал следующему. Сквозь пелену сплошного сернистого газа ничего не было видно, тем более что он выедал глаза, но слышалось журчание ручьёв на ближнем берегу…

Так прошло пятнадцать минут. Постепенно ветер переменил уже в который раз своё направление и туман, не спеша, рассеялся. Впереди, покуда хватало глаз, была вода – горячие облака растопили нетолстый слой льда на реке Паз.

Сиавшим чёрным как негр, от ожогов, Вур опять сел за руль. Опасаясь хищников сплывавших сейчас на поверхность чтобы сожрать мёртвых рыб, имевших неосторожность быть в верхних слоях воды в эти минуты, он вёл лодку вдоль норвежского берега. Лодка рисковала зацепиться за подводные камни, но Вур искусно их обгинал, замечая все опасные места своим опытным натренированным глазом.

Ветер покрепчал и кусочки обожённой кожи шелушились и отпадали. Вскоре кожа мутантов стала обычной – жедтовато-серого оттенка.

На берегу то и дело стояли поодиночке или небольшими группами разрушившиеся домики. Многие деревянные дома остались на удивление целыми, можно было даже сказать в какой они покрашены цвет, и увидеть на некоторых окнах неразбитые стёкла. Зная как трудно порой найти убежище, не оставляло сомнений, что эти дома были обитаемы. Поэтому следовало держаться от них подальше.

Наконец водный путь кончился. Дальше шёл лёд, а на нём, чем дальше, тем выше росли сугробы. Кар первым обнаружил вымоину в берегу и туда они спрятали лодку на случай того, что сюда могут прийти другие мутанты. Потеря лодки была бы нежелательна – до Никеля напрямик было километров двадцать, а может даже и больше.

Вур примерно знал где находится поляна, да и остальные тоже. Около пяти километров шли они, утопая в снегу по пояс, а иногда т по грудь. На возвышенностях этот снег сметало ветром и там был твёрдый и толстый как броня волнистый наст. Небо над головами оставалось грязно-жёлтым, но достаточно было посмотреть на запад и там небо постепенно приобретало более светлый оттенок, посмотрев же в противоположную сторону, можно было увидеть почти бурые тучи. Но нельзя сказать, что это были просто тучи, это была муть, подобная чёрной жидкости, которую выбрасывает из себя кальмар, когда тот спасается от врагов. И тучи эти, так же как и выбрасываемая жидкость, растут и ширятся, с каждым годом делая небо всё тусклее и мрачнее, набивая атмосферу ядовитым сернистым газом. Самим же кальмаром был комбинат – именно его щупальца протянулись в разных направлениях заканчиваясь цехами и выходами из шахт, эти же щупальца росли и вглубь в виде шахт и скважин ведущих вниз, в километровые глубины, где специальные роботы вырубали из тёплой земли руду и выносили её на поверхность.

Вур оторвал взгляд от труб, которые казались отсюда чуть толще волоска.

—Кажется эта поляна здесь, в лощине – сказал он.

—Ух, ну и глубокий снег, прийдётся потрудиться – ответил Уда, спускаясь вниз.

Кар подтолкнул Уду, и тот от неожиданности неуклюже свалился в снег. Вур и Кар засмеялись над этой грубоватой шуткой. Уда оскалил рожу, пытаясь показать недовольство, но гримаса получилась фальшивой и только усилила смех. Когда смех поутих, мутанты стали выкапывать снег. Первому повезло Уде, он выкопал очень крупный экземпляр мутировавшей берёзы. Кривой коричневый ствол стелился по земле, короткие ветки отходившее от него закнчивались листьями-крючками. Крючки были чёрные и твёрдые, и были не очень вкусны, деликатесом считались почки, которые вместе с листьями находились на ветках. Такое строение было выгодно растениям, потому-что света на их листья попадало мало и приходилось дорожить каждым случаем – кто может сказать когда капризный ветер сдует снег и обнажит листья?

Конечно разнообразие растущих пород деревьев оставляло желать лучшего, съедобными же были только берёзы, ивы, чернолистник – абсолютно чёрное дерево, с чёрными шишками и листьями, а также брусника с ягодами в теннисный шар величиной, эти ягоды были очень вкусными, но к сожалению встречались редко.

Набив самыми ценными частями деревьев свои мешки, так что трудно было идти по снегу потому-что после каждого шага ноги глубоко уходили в него, мутанты медленно пошли обратно. И хотя в лощине передвигаться по свежевыпавшему снегу было тяжело, сердце их радовалось ведь голод был отодвинут в туманное будущее по крайней мере на месяц.

Пот лил с них градом когда они достигли вершины. Внизу за ними лежала лощина в которую редко попадали облака газа. Именно этому расположению обязаны были своей жизнью, своим произрастанием, деревья приспособившиеся к ядовитой атмосфере и вообще к суровым условиям.

После небольшого привала они начали спускаться и были почти что у подножия как вдруг в тишине на низкой ноте раздался гудок. Мутанты вздрогнули от неожиданности. Воцарилась тишина. Через пять секунд прозвучал взрыв, словно кто-то колотушкой ударил по листу железа. Ноги почувствовали лёгкую вибрацию.

Вур сбросил мешок и быстро побежал обратно, на холм. Остальные поступили также. То что предстало перед их глазами повергло в ужас. Там, где был Никель, точь-в-точь в том месте вырос зловещий багровый гриб взрыва. Небольшие песчинки – отсюда, но там наверное размером с дом поднялись в воздух и медленно упали. Чутким ухом Вур услышал слабое уханье. Прогремели ещё несколько небольших взрывов в некотором отдалении от растущей шляпки грибка. Огромные железные трубы осели и развалились подняв кучу снега над собой. Дымящиеся же обломки всё падали и падали на развалины мёртвого города и не трудно было понять что мало кто останется там в живых. Кучи снега столпами поднимались в воздух будто желая догнать шляпку гриба, вскоре всё заволокло густой пеленой снега и дыма.

Мутанты вс1 наблюдали за этим зрелищем не в силах оторвать от него взгляд. Глазные зрачки Вура расширились наблюдая за кончиной комбината. Он догадывался кто это сотворил. Жажда наживы повела мутантов пришедших из другого, похожего на Никель города распологавшегося за сопками, прямо к комбинату. Роботы не сумели их остановить. Во всяком случае мутанты добрались до мозгового центра комбината. Можно представить себе, как они удивились увидя приборы, экраны и разноцветные кнопки разбросанные тут и сям по помещению. Разбивая стёкла и панели они лезли за металлом, металлом дающим им силу. Они крушили всё что попадалось, и чем больше вылетало снопов ярко-голубых искр, тем больше они сходили с ума. Как и мозговой Центр. Все программы центра уничтожались медленно но верно. И под конец осталось только одна программа заложенная в него в незапамятные времена – самоуничтожение. И когда отряд роботов ворвался в комнату Центра и перебил находящихся в экстазе от уничтожения мутантов, и остановился пусто глядя своими красноватыми глазами на искры бегавшие по проводам и корёжившие клавиатуры взрывы, центральный мозг задал последнюю программу. Заряд тока пущенный по проводу идущему под землю, достиг склада взрывчатых веществ. Пламя объяло комнату Центра и вмиг оплавило стоявших там роботов. Тонны взрывчатки подняли цеха в вохдух…

Так люди, хотя и очень поздно отомстили комбинату и роботам. Но по сути дела они отомстили самим себе. Потому-что никто другой кроме человека не мог создать такое чудовище как комбинат. Никто из живых существ не занимается само пожиранием за исключением человека. Нет на Земле существ столь умных и в то же время глупых как челоек.

Дым застилал землю и приближался.

—Скоро он доберётся и до нас- сказал с силой отрвая взгляд, Вур. – Если мы не поторопимся, то без труда заблудимся а дым рассеется не через час.

—Но…-Кар сделал паузу и проглотил комок в горле – Ведь там…

—Мы не пойдём обратно в Никель- резко перебил Кара Вур. - Но в лодке остались вещи, тем более там безопаснее.

Они пошли. Уда продолжал идти с тем же выражением лица , что и смотрел на взрыв – округлённые глаза и полуоткрытый рот.

Лодка продолжала стоять в вымоине когда уставшие мутанты вышли на берег и скинули мешки. Дым и пыль клочьями опускались в реку и на берег. Вскоре настала тьма, мутанты отдыхали, зная что сейчас никто на них не нападёт.

Дым стоял ещё где-то часа так два. Из за него итак серый снег стал чёрным. Песок также оседал на снег и производилось впечатление, что никакого снега нет. Уда то и дело, попадал в такие вот ловушки. Они шли тяжело нагруженные оружием, но мешки с едой похудели наверное вдвое. Стоя на вершине Вур спросил:

—Видите белую полоску на горизонте? – Кар и Уда кивнули.

—Туда наш путь – торжественно сказал Вур.

—Но мы не знаем что там – возразил смотря на полоску жёлто-белых облаков Уда, а потом повернувшись в противоположную сторону сказал:

—В Никеле легче будет строить новый дом, где остались ещё камни, а может даже наше подземелье.

—Нет – вздохнул Вур, глядя на слабое облачко ещё не осевшей пыли. И хоть Никель находился отсюда как в котловине была видна верхняя часть ужасной воронки.-Там зло.

Вур повернулся и пошёл к белой полоске облаков. Остальные колебались, смотря вдаль. И тут произошло чудо. Облака вдали на миг прервались, разошлись, обнажив кусочек неба незнакомого и в то же время родного цвета. На миг, только на миг они увидели яркое голубое небо. И когда облака сернистого газа опять закрыли этот кусок, Уда и Кар без сомнений пошли вперёд.